На уровне дивизий и корпусов создается должность Fliegerverbindungsoffizier-Ln — офицер связи и сигнализации. Он контролирует Fliegerleittruppe — группы воздушного управления, которыми командует Fliegerleitoffizier (Schlacht) — офицер управления штурмовиками. Он находился в критическом пункте и держал прямую связь с летными подразделениями, указывая им конкретные цели и сообщая о расположении собственных войск, то есть он был больше, чем простым офицером связи.
Группа управления располагала отдельными рациями для связи со штабом авиачасти и подразделениями Ju-87, для связи с частями FW-190 (увы, для этого требовалась иная установка), для связи с армейским подразделением — итого три штуки.
В марте издается многотомное наставление по действиям штурмовой авиации, которое по сути своей является бомбой, заложенной под основание доктрины «оперативной войны».
Именно в рамках подготовки «оперативной войны» в Восточную Пруссию была переброшена KG 1, перевооруженная новыми бомбардировщиками Не-177. Они совершили несколько налетов на предполагаемые районы сосредоточения советских войск, проводя бомбежку с высоты около 6000 м, но никакого влияния на подготовку летнего наступления Красной Армии эти налеты не оказали.
Продолжавшийся организационный и идейный бардак сорвал программу переподготовки бомбардировочных соединений. Командование Люфтваффе намеревалось приступить к «стратегическим операциям» в начале 1944 года, но бомбардировочные эскадры удалось привести в порядок лишь в марте.
Немцы намеревались использовать ту же самую схему, что и при бомбардировках Горького и Ярославля — то есть с аэродромами подскока. Командующий 6-м Воздушным Флотом фон Грайм располагал 8 группами Не-111,2 группами Ju-88 и одной группой Do-217, приспособленных для несения бомб «Фриц-Х». Но, как мы уже говорили, пока все это тянулось, была прорвана блокада Ленинграда, и базы в районе Пскова — Дно были потеряны, поэтому возможность бомбардировки целей в Поволжье испарилась.
Тогда фон Грайм предложил нанести несколько массированных ударов по Москве силами 300 и более бомбардировщиков. И снова немцы не смогли ни на что решиться, появилось предложение бомбить железные дороги, и начались бесконечные споры.
Сложно объяснить эту совершенно нехарактерную для немецкого командования нерешительность. В результате все закончилось пшиком: ночью 27 марта 1944 года 50 бомбардировщиков IV авиакорпуса отправились бомбить железнодорожный узел Сарны, и все это было названо операцией «Цаункениг».
Потом драгоценные бомбардировщики KG 53 и KG 56 временно превратились в транспорты, чтобы снабжать гарнизон Ковеля, который Гитлер на всякий случай объявил крепостью.
Плачевный опыт всех предыдущих воздушных мостов ничему немцев не научил, и если они не использовали Ju-52, то лишь потому, что транспортная авиация Люфтваффе приказала долго жить.
После этого немцы снова принялись за железные дороги.
Ударам подвергались Сарны, Ровно, Здолбунов, Шепетовка, Жмеринка и другие станции. Немецкие газеты снова запестрели заголовками: «Моря огня», «Огненный финал» и т. д. К сожалению, в очередной раз здесь проявилась полная беспомощность советской ночной авиации.
Собственно, она просто не имела ночных истребителей, и ночью вся надежда возлагалась на зенитки и прожектора, потому что радаров, увы, тоже не было. Но эти налеты — успешными они были или нет, не известно — совершенно не облегчили положения немецких армий на Восточном фронте.
Немецкая разведка в очередной раз грубо ошиблась, предсказав советское наступление на южном участке фронта, тогда как удар, покончивший с Группой армий «Центр», был нанесен в Белоруссии.
А вот операции «Багратион» эти налеты никак не помешали. И все-таки Люфтваффе на Восточном фронте удалась одна операция, которая имела очень серьезные последствия.
Они сумели нарушить планы американцев по стратегическим бомбардировкам Германии и вбили клин между США и СССР. Мы говорим, конечно же, о разгроме баз американской авиации на Украине.