Инициативный проект РБ-2 нового реактивного бомбардировщика немецкие конструкторы начали разрабатывать в 1948 году. Это был проект среднеплана по последней моде с прямой стреловидностью крыла и оперения, небольшим фонарем и носовым остеклением для штурмана в передней гермокабине. Хвостовая гермокабина стрелка-радиста компоновалась с управляемой пушечной турелью. Два реактивных двигателя Микулина, вынесенных вперед на пилонах под крылом, позволяли бомбардировщику лететь со скоростью тысяча километров в час. Послали эскизный проект. ЦАГИ дал «добро». Но Министерство авиационной промышленности потребовало создавать этот дорогой самолет всем миром с участием ЦАГИ, ВИАМа, НИАТа и ЦИАМа. Алексеев и Бааде согласились и получили задание.
В ОКБ-1 этот самолет обозначили индексом «150». ЦАГИ в лице Беляева и Макаревского контролировал прочность, а Мартынов, Христианович и Свищев обеспечивали аэродинамику. Консультантов у Бааде и его конструкторов было много. В 1949 году немецкие специалисты решили, что наконец-то пришел их час. Это будет суперсамолет. Бааде, правда, схлестнулся с Алексеевым из-за двигателей.
Он хотел установить самые мощные Микулина, а Алексеев настаивал на более легких и с меньшим поперечным сечением двигателях Люльки АЛ-5. Подробный анализ подтвердил мнение Алексеева. В процессе конструктивной разработки бомбардировщика и жарких спорову его макета в 1949 году родился «150-й». Рабочее место командира было сдвинуто влево. Второй пилот, он же оператор радиолокатора, сидел немного сзади и справа. За креслом командира спиной к нему располагался стрелок с перископическим прицелом дистанционно-управляемой турели с двумя пушками калибра 23 мм. В нижнем обтекателе под кабиной находились блоки и агрегаты панорамного радиолокатора, антенна которого прикрыта снизу радиопрозрачным колпаком.
Его верхнюю переднюю часть занимали две посадочные фары. Крыло малого сужения имело угол стреловидности 35 градусов по четверти хорд. На верхней поверхности консолей располагалось по две аэродинамические перегородки. Концы крыла несли обтекатели с боковыми опорами шасси, которые играли роль весовых балансиров и концевых шайб. Конструкция велосипедного шасси была новой и прогрессивной.
Она была апробирована на истребителе Алексеева И-215Д, и задняя опора приседала на разбеге. Т-образное оперение увеличенной стреловидности позволило вынести стабилизатор из зоны спутной струи крыла. Конструкторы «Юнкерса» оставили свой особый отпечаток в этом самолете. Таких конструкторских решений на советских самолетах не было. Кессон крыла представлял собой длинный отсек, образованный с боков двумя лонжеронами.
Верхние и нижние панели усилены изнутри «гофром Юнкерса». Эти панели были очень жесткие, и нервюры можно было ставить с интервалом полтора метра. Между каждой парой нервюр располагался мягкий протестированный топливный бак, посередине которого были несколько вертикальных сквозных отверстий. В них после установки бака вставлялись трубчатые стойки, шарнирно соединяющие панели крыла. Немецкая конструкция отличалась рядом интересных особенностей, повышающих боевую живучесть самолета.
В каждом мягком керосиновом баке фюзеляжа располагалась группа вертикальных цилиндрических сварных алюминиевых бачков. При поражении даже части бачков топлива хватало для возвращения на аэродром. После испытания первой советской атомной бомбы все новые бомбардировщики теперь должны были обеспечивать доставку к цели ее модифицированный вариант РДС-3 весом более пяти тонн. Гидросистема управления самолетом была выполнена по необратимой схеме. Гидромоторы крутили валики, протянутые к поверхностям управления.
Там стояли редукторы, преобразующие вращательное движение в поступательное для отклонения поверхности управления. Для отработки этой системы управления построили наземный стенд и оборудовали летающую лабораторию — трофейный Ju-388. Сборку статического и летного «150-го» завершили только в 1951 году. Потом долго решали, где испытывать никуда не пускали.
На аэродроме Борки провели скоростные пробежки. Потом опять расстыковка и перевозка за двести километров на аэродром Луховицы.
«Немецкий» бомбардировщик взлетел только 5 октября 1952 года, через два с половиной месяца после первого вылета основного конкурента — туполевского прототипа Ту-16. Прошло три с половиной года с начала разработки реактивного бомбардировщика — такого большого срока не знало ни одно ОКБ. Как будто кто-то специально ставил палки в колеса конструкторам «Юнкерса». К концу ноября сделали восемь успешных полетов, и Луховицы занесло снегом. Начали летать только весной 1953-го. Герой Советского Союза летчик-испытатель ЛИИ Яков Берников, в апреле заканчивая 16-й полет, включил тормоза до касания ВПП и «раздел» колеса.